«Французы — наши друзья. Без французов, возможно, не было бы и Соединённых Штатов. Именно французы помогли нам в нашей революции», сказал Мур. «Статуя Свободы в гавани Нью-Йорка была подарком французов на праздник нашей свободы». В таких выражениях Майкл Мур отвечал на благодушный приём Канн, в то время как председатель жюри Тарантино даже вынужден был созвать специальную пресс-конференцию в воскресенье (уже после объявления лауреатов в субботу 22-го мая), чего никогда не случалось. Он разъяснил журналистам, что никакой политики в решении отдать главную награду фестиваля нет. К тому же до этого своим призом «Фаренгейт 9/11» удостоило и жюри ФИПРЕССИ (Международной Федерации кинокритиков). Вспомним, что в прошлом году Александр Сокуров именно этот приз назвал «самым чистым». Да и как выразился Квентино в одном из недавних интервью, «я конечно извращенец, но не тайный», в том смысле, что ведь профессионал, несмотря на личные предпочтения (но без них, скорее всего, не обошлось, ведь Гран-при из рук Кевина Клайна и Эшли Джадд получили авторы южнокорейской, довольно кровавой мистерии Парка Чан-вука «Старый мальчик»).
Американским акулам пера французский революционный романтизм (вспомним конец 1960-х в Париже), через поколения возродившийся в период всемирной размолвки, как-то до лампочки. Лояльные нынешней республиканской администрации СМИ легко цензурировали в новостях все сообщения из Канн (канал Fox, например), а тематическая пресса с нескрываемым удовольствием искала причину триумфа Майкла Мура только и исключительно в манипулятивной политической плоскости.